Капитан порта поднялся с дивана.
— Большая новость. Начальник пароходства и начальник политотдела из Москвы вернулись. Приказано вовсю развернуть ремонт судов к навигации и не только нашего пароходства, но Эстонского и Латвийского. Канонерский завод и все мастерские заняты военными заказами.
Уже ничему не удивляясь, Иван Иванович пробормотал:
— Ремонтировать некому. Ремонтировать нечем. Ремонтировать негде. Но зато есть, что ремонтировать. И то ладно.
— Ступай домой, отдохни, что-то вид у тебя неважный. Консервы твои в коридоре кирпичами прикрыты, чтоб крысы не съели. Я же думал ты до утра...
— Я тоже так думал.
Брел по затемненной Двинской к себе домой, неся под мышкой сверток. Погромыхивал фронт. Свистел ветер. И вдруг Иван Иванович остановился и вспомнил: ведь эта девчушка с курсов радистов на стажировку в порт пришла перед самой войной. Впрочем, зачем это знать? Он и жене сейчас скажет, что вызвали для консультации и вот гостинец дали.
Постоял, глядя на вспышки артиллерийских залпов за Лигово. Вой пролетевшего снаряда и его разрыв где-то возле Балтийского вокзала уже показался незначительным. Глубоко' вздохнул.
Сейчас хотелось только одного — дожить до начала навигации, хотя бы раз вновь почувствовать под ногами палубу настоящего судна, услышать дыхание его машин, свист ветра в такелаже.
В одиннадцать часов пожилые пассажиры разошлись, а молодежь решила гулять до утра. Около половины двенадцатого какой-то своеобразный звук заставил танцующих прислушаться. Что-то проскребло вдоль правого борта. Этот звук продолжался всего несколько секунд.
— Как будто кто-то провел ножом по консервной банке,— сказал один из юношей.
